Автор текста — Елена Романченко
ПЕРЕНОС И КОНТРПЕРЕНОС при работе с ПТСР
Травматический опыт приводит к разрыву связанности и близости с людьми.
Работа с клиентами при ПТСР включает в себя формирование новых связей. Их восстановление возможно только в рамках взаимоотношений.
Часто бывает необходимо помочь клиентам заново развить психологические способности, которые были разрушены или деформированы травматическим опытом.
Они включают в себя базовые способности к близости и доверию, автономии.
В канале отношений с клиентом терапевту важно будет поддерживать процесс клиента, помогая осознаванию травматического опыта, восстанавливая базовые навыки, и разделять эмоциональные переживания клиента, поддерживая солидарную позицию с клиентом.
В качестве инструмента для работы с клиентом и понимания его переживаний терапевт может использовать перенос и контрперенос .
Это поможет ему идентифицировать роли во внутреннем мире клиента.
В канале отношений с терапевтом в переносе клиента и контрпереносе терапевта будут проявляться разные аспекты всех ролей, которые терапевту необходимо будет осознать, идентифицировать и привнести в работу с клиентом.
В разделе «Роли» я подробно описываю роли жертвы, внутреннего травмированного ребенка, агрессора,спасителя, свидетеля, защитника.
ПЕРЕНОС
Идея переноса, сформулированная Фрейдом, включает в себя «перенесение» чувств или желаний, которые относятся к детству и родителям человека, на учителя или авторитетную фигуру (А. Минделл » Сновидения в бодроствовании»).
Поскольку в травматическом опыте могло быть много насилия, и травма — это ситуация, которую организм и психика воспринимают как угрозу жизни, то клиенты, страдающие от травматического синдрома, формируют характерный тип переноса в терапевтических отношениях.
Их травматические переносные реакции имеют интенсивный характер (характер жизни-или-смерти). Кроме того, при посттравматических расстройствах часто бывают переживания брошенности и оставленности.
Поэтому в отношении клиента к терапевту в переносе может быть много потребности во всемогущем спасителе, идеализированных ожиданий от терапевта и переживаний того,что от терапевта (как от фигуры спасителя ) зависит вся его жизнь .
Терапевт в любом случае потерпит неудачу в удовлетворении этих идеализированных ожиданий, а клиент может впадать в ярость по отношению к терапевту или отчаяние .
В результате травмы также может быть много недоверия и ожидания враждебности, в том числе от терапевта.
Клиент может придирчиво относиться к каждому слову и жесту со стороны терапевта, упорно искажать его мотивы и реакции.
В этом случае клиент может так же приписать терапевту множество таких же мотивов, какие были у агрессора и проецировать на него эту роль, и тогда терапевт столкнется с яростью и агрессией клиента.
КОНТРПЕРЕНОС —
» Это явление возникает, когда помощник, учитель или терапевт испытывает сильные чувства к ученику или клиенту, в особенности, касающиеся их отношений переноса. (А.Минделл » Сновидения в бодрствовании»).
Со своей стороны терапевт также может сильно попасть в травматический контрперенос (или «заместительную травматизацую» ). Он может начать испытывать симптомы посттравматического стрессового расстройства.
Терапевт выступает в роли свидетеля того, что происходило при травме. Так как при травме могло быть много агрессии и насилия, то терапевт является не только свидетелем, он берет на себя роль защитника, поддерживая солидарную позицию с клиентом.
Пребывая в роли свидетеля жестокости или катастрофы, терапевт, временами, бывает эмоционально сокрушен. На соматическом резонансе он может испытывать (хотя и в меньшей мере) такой же ужас, ярость и отчаяние, идентифицируясь с ролью жертвы.
Он может эмпатически разделять переживание беспомощности пациента.
Это может привести его к обесцениванию собственного опыта и знаний или упущению из вида силы и ресурсов пациента. Тогда в терапии могут игнорироваться силы и ресурсы клиента
При защите от невыносимого чувства собственной беспомощности терапевт может попытаться взять на себя роль спасителя.
Через эмпатическую идентификацию терапевту также может стать известно о глубинной ярости пациента, и он может переполниться страхом на одном полюсе своих реакций, на другом может упредить ярость пациента своей собственной яростью.
Терапевт также идентифицируется с пациентом через опыт глубокого горя.
Он может чувство себя так, словно сам находится в трауре.
Эмоциональная идентификация с опытом жертвы не исчерпывают круг травматического контрпереноса терапевта.
Терапевт также может идентифицироваться не только с чувствами жертвы, но с чувствами и ролью преступника.
Идентификация с преступником может принимать различные формы.
Терапевт может обнаружить, что стал относиться к истории пациента скептически .
Терапевт может чувствовать отвращение к поведению клиента или стать осуждающим, чувствовать презрение к беспомощности клиента, испытывать раздражение и ярость.
Эмоциональные реакции терапевта включают в себя не только те, которые определяются жертвой или преступником, но также и таковые, характерные исключительно для роли невредимого свидетеля.
Терапевт может чувствовать себя виноватым за то, что он избавлен от страданий, которые должен был терпеть пациент, а также может чувствовать себя виноватым за повторное переживание пациентом травмы в курсе лечения.
В терапевтических отношениях он может принимать на себя слишком много личной ответственности за жизнь пациента, тем самым лишая пациента силы.
Так как в травме много диссоциации, то мы как терапевты можем попасть в диссоциативный опыт, в том числе онемение и искажение восприятия, причудливые образы, а также деперсонализацию, дереализацию.
использованы материалы книги Judith Herman Trauma and Recovery.