Утро. День третий. 3 августа
Подъём, погода тёплая, солнечная. Утренние водные процедуры, переодеваемся, собираем лагерь, готовим завтрак. Сегодня длительный подход к перевалу Кар-Кар, переход через него по крупному курумнику, спуск по сыпучке к ледниковым озерам и выход в долину реки Манарага.
Идём до стоянки Олений ручей, где, кстати, на обратном пути встретили одного благородного оленя. Вернее сказать, он нам показал себя, потому что когда идёшь под нагрузкой, внимание притупляется, и животные, которые и так слишком осторожны в дикой природе, часто наблюдают за людьми из укрытия, а люди их не видят. Животные в горах не как в зоопарке, а грациозные и вольные. Начинаем путь к перевалу Кар-Кар. Переходим очередной широкий ручей вброд, набираем потихоньку высоту. Погода начинает портиться, моросящий дождь с ветром. Утепляемся. Идти в такую погоду, с одной стороны, хорошо, не жарко, но с другой стороны, спина под рюкзаком все равно потная, и пот очень сильно холодит спину во время привалов. Делаем короткие привалы и один длинный для перекуса.
Через несколько часов выходим к озеру Бублик и перевалу Кар-Кар. Небольшой привал и начинаем подъём. Ближе к перевалу открывается красивый вид на озеро Бублик (Круглое). Оно и правда своей формой напоминает бублик, только с одной стороны у него берег скалистый и заснеженный.
Подъём на перевал достаточно крутой, перепрыгивать приходится с курумника на курумник, внимательно рассчитывая каждый длинный шаг, одна ошибка и можно получить тяжёлую травму. Все понимают в группе, что ошибку допускать нельзя, так как это повлечёт сразу кучу неприятных последствий для всех. Перед самым перевалом погода немного испортилась, снова пошёл дождь и поднялся ветер. Курумник стал скользким, но уже большой плюс, что идём не в темноте. Взошли на перевал.
Открылась вторая сторона перевала. Внизу под перевалом два озера талой воды, вдали видна Манарага и другие красивые горы.
Приполярный Урал суров, но очень красив. Пейзажи меняются постепенно. Пустые камни гор через несколько километров сменяются тундрой, лесополосой, горные реки чередуются небольшими ручьями и красивыми горными озёрами и озерцами. На склонах гор кое-где лежат вечные снежники. Насладившись красивыми видами с перевала Кар-Кар и выбрав наиболее оптимальное направление по крутому склону, начинаем спуск. Вторая сторона перевала более крутая и уже сыпучая. Спускаемся осторожно, не торопясь, ведь иногда из под ног высвобождаются камни и скатываются вниз по склону. Держим дистанцию, чтобы не опрокинуть на товарища случайно камень. Внизу у озера набираем талой воды в бутылки, фляги и купаемся. Вода бодрит. По своим внутренним ощущениям, мне не нравится талая вода. Предпочитаю воду горных рек и ручьёв, вечно бегущую, имеющую сущность «га». Стараюсь в горах всегда меньше есть и как можно больше пить, чтобы напитать организм чисстягиваем. Снова начинаем набирать высоту вдоль второго озера. Идти приходится снова через крупный курумник. Решаем взойти на горный хребет и пройти по нему. Подъём снова крутой, но это заметно сократит путь. Взошли наверх, после перевала дождь закончился, и теперь здесь только ветер тревожит вспотевшие спины. Наверху лежат небольшие снежники, играем в снежки и снова начинаем спуск к долине. Спустившись ещё ниже, выходим в долину реки Манарага, идём на Олений ручей, там хорошая стоянка и до Манараги уже рукой подать. Но путь ещё долгий до Оленьего ручья. Идём через большие ручьи и заболоченные места. Ручьи переходим вброд. В заболоченных местах трекинговые ботинки хорошо справляются с водой, не пропуская её. К вечеру выходим на стоянку Олений ручей. Кто пришёл в первой группе, начинает готовить лагерь. Ставим палатки, собираем дрова и готовим кипяток для чая. Когда подходит вторая часть группы, собираем по рюкзакам еду, запланированную на ужин, и готовим кушать. На Оленьем ручье намного теплее, так как спустились уже в долину. Рядом чистая вода и много дров. По краям мы защищены от ветра горами, погода тёплая. Ночью можно расслабиться в палатке и поспать с комфортом в тепле. Все мысли о Манараге, в голове крутятся сюжеты книг Алексеева. Чем ближе к Манараге, тем больше волнения от мысли о том, что приобщусь к этим сакральным местам, и это заставляет забыть о усталости и походных трудностях.
Утро. День четвёртый. 4 августа. Подъём.
Иду купаться в ручей. Солнечно, тепло. Ухожу подальше, нахожу затончик поглубже и заныриваю. Какое же приятное ощущение снять вчерашнюю усталость и набраться бодрости в чистой, горной воде. Готовим завтрак, собираемся к Манараге. Четверо ребят остаются на Оленьем — у кого-то распухло колено, кто-то перегрузил спину. Надеются пару дней отлежаться и на нашем обратном пути присоединиться к нам. Собираем рюкзаки и выдвигаемся к Манараге. Идти недолго, около десяти километров по долине. Путь обещает быть приятным. Но в горах организм может реагировать остро и быстро на различные факторы, не объяснимые никакой логикой и никаким материализмом. Иду, дорога ровная, с утра взбодрился в речке, снял вчерашнюю усталость, тепло, под ногами попадаются корни сосен и вросшие в землю камни. Периодически спотыкаюсь о них, и это самое большое препятствие на этом отрезке пути, ничего сложного, но идти почему-то очень тяжело. Парадокс, но тяжесть облегчённого рюкзака необъяснимо давит своим весом, ноги тяжелые, появляются в голове истеричные мысли. Ветки деревьев периодически царапают лицо. Иду и наблюдаю свою ситуацию. Пытаюсь найти логическое объяснение этому состоянию и не нахожу. Приходит мысль, что Манарага начинает испытывать, готов ли ты к встрече с ней. И тут возникает вопрос: чего же хочет гора? Что заставляет Манарагу предпочесть одних горных туристов другим и позволить этим избранным стать ближе к небу, допустив их на свою вершину? Почему одни туристы Национального парка Югыд-Ва безуспешно блуждают в снеговых тучах и буранах, пытаясь отыскать горную тропу, в то время как другие выходят утром из палатки и видят над собой ясное небо и манящую к солнцу гору? В какой-то момент во время максимальной нагрузки на психику приходит озарение, вспышка, сатори! Голос внутри говорит: «Колыхает снаружи -не впускай внутрь. Колыхает внутри — не выпускай наружу». Понимаю, что эти состояния надо плавить на самом их первом этапе появления, сохраняя спокойствие и ровный психологический фон. Психомассаж произошёл, тело мгновенно расслабилось и освободилось от зажимов и блоков. Сразу поймал свой ритм, идти стало легко. Выходим на открытую местность, и перед нами открывается Манарага во всей своей красе и величии. Сбрасываю рюкзак и очаровываюсь Манарагой. Можно смотреть вечно на такое величие природы.
Отрывок из книги «Сокровища Валькирии. Правда или Вымысел»
Она была точно такой, как видел во сне, разве что пониже, если смотреть с небольшого расстояния, не такая крутая и совсем обветшавшая: кругом развалы камней, поросшие чахлыми лиственницами, да крутые осыпи.
Пока я шел к ней, она казалась блестящей, белой, неприступной — истинной манящей МАНАРАГОЙ. И когда по утрам в горах был туман или над вершиной висели тучи, создавалось впечатление, будто она немыслимой для Урала высоты, наполовину покрыта ледником, и если уступает Монблану, то совсем немного. Несмотря ни на что, разочарования я не испытывал, другое дело, за пять дней пешего хода вдоль петляющей горной реки Косью, отвыкший от маршрутов, устал до дрожи в ногах. Очень уж хотелось подняться к подошве Манараги: ночи на Приполярном Урале настолько белые, что газету читать можно, но сил хватило забраться по обледеневшему ручью только метров на триста. Внизу свирепствовал июньский гнус, особенно прожорливый вечером, а здесь, среди льда и снега, я впервые вздохнул свободно, выбрал сухое, мшистое место, завернулся в брезент и уснул.
МАНА-РА-ГА — манящая к солнцу!
Когда же в четвертом часу утром, промерзший насквозь, выполз из убежища, сначала поразился тому, что кругом белым-бело: снегу и так было много, а тут выпало еще на четверть! За горой уже заря наклевывалась в чистом, без единого облачка, небе, и ветер вроде бы сменился, потеплел, так что снег сделался липким. Я закинул рюкзак за спину, глянул себе под ноги и замер от неприятного изумления: сон в руку, по тающей белой пелене тянулись два собачьих следа — входной снизу и выходной на восток, к Манараге. Возле моего лежбища овчарка немного потопталась, затем сделала скачок, будто испугалась чего или кто-то ее позвал, и неторопко потрусила дальше. Озираясь по сторонам, я обошел вокруг каменного развала, однако человеческого следа не нашел — то есть собака пробегала тут одна или хозяин ее шел далеко стороной.
Было скользко, но ждать, когда растает свежак, не хватало терпения, и я двинул собачьим следом, благо, что подъем был пологим, а под снегом чувствовалась щебенка. Гора казалась рядом, однако я карабкался к ней около часа, и лишь когда поднялся на плато, увидел наконец подножие, точнее, нагромождение глыб, присыпанных снегом.
И лишь сейчас оторвал глаза от земли: седая от снега Манарага была ослепительно прекрасной и одновременно зловещей, как всякая слишком красивая женщина. Однако любовался я ею совсем недолго, может, десять секунд всего. Потом невидимое еще солнце зацепило верхушки скал и будто раскалило, разогрело их так, что огненно-желтый расплав, вызревший до сверкающей лавы, преодолел связующую твердость и теперь обрушился вниз.
Я вскочил и попятился, поймав себя на желании бежать назад. Было полное ощущение, что началось извержение вулкана или некий космический катаклизм! Десятки островерхих скал растаяли на глазах, и на вершине образовалась гигантская, правильной формы чаша, до краев наполненная кипящим расплавом, и из него, как с поверхности Солнца, медленно выползали, закручивались в спираль и затем взрывались гигантские плазменные протуберанцы. Они — не врут мои глаза! — уносились вертикально в Космос, высвечивая его, будто лучами прожекторов. Именно высвечивая, потому что в то время небо над Манарагой стало ночным, темно-синим и звездчатым. И я стремился заглянуть туда, вслед за этими дымчато-яркими, медленно вращающимися вокруг оси лучами и в свете их различал некое переплетение объемных желто-розовых конструкций в виде несущих ферм, однако далее пространство становилось ослепительно белым, глаза заполнялись слезами и веки закрывались непроизвольно.
От невероятного вдохновения и страха мне хотелось орать, и, возможно, я орал, поскольку через какое-то время обнаружил, что потерял голос. Кипение перегретой магмы в чаше продолжалось минут пять — семь, но над ее поверхностью родилось десятка полтора протуберанцев (их можно было считать!), и только выпустив их в космос, гора начала успокаиваться. Этот сверкающий ленивый парок над чашей, из которого потом возникали ядерные взрывы, медленно потерял энергию и будто всосался в пламенную, бурлящую ключом плоть, а выбитые кипением из расплава султанчики начали опадать, и скоро блистающая поверхность только бродила, как варево на слабом огне.
Когда же и это движение постепенно замерло и померкла сила свечения остывающей магмы, опять же быстро, на глазах, началась кристаллизация. То, что было жидким и только что клокотало, стремительно увеличивалось в объеме, раздувалось вширь, росло вверх, приобретая конусные формы и одновременно теряло температуру, и цвета от оранжевого переливались в малиновые. До тех пор, пока на вершине Манараги вновь не восстали остывающие стрельчатые зубья, будто птица Феникс из пепла.
Ничего подобного я в жизни не видел, но, даже не отошедший от потрясения, головой понимал (себе в утешение), что это, должно быть, световой эффект, вероятно, вызванный особым состоянием оптики атмосферы. А душа протестовала — нет, слишком уж естественная и детальная картина разворачивалась на восходе солнца. Полное ощущение, что в проектор заправили когда-то отснятую, может, при рождении этих гор, пленку и солнце лишь высветило, спроектировало кадры на экран.
Я много раз видел восходы и закаты в горах, напоминающих Уральские, такие же истертые ледниками и выветрившиеся, причем в разное время и во всяком климате. И если это всего-навсего зрительный обман, особое преломление лучей в пространстве, то почему никогда не наблюдал даже чего-нибудь отдаленно похожего, хотя бы незначительные детали того, что увидел только сейчас?
Надо идти дальше к лагерю. Снова надеваем рюкзаки и идём в сторону лагеря. По левую руку шумит река Манарага. Ура! Дошли до стоянки. Ставим лагерь, собираем дрова, готовим обед. С волнением иду к реке Манарага. Спускаюсь вниз и через небольшой лесок выхожу к руслу реки. Вот она, та, о которой я мечтал! Река Манарага!
Она встречает меня бурлящим, шумным рокотом и свинцово-синим цветом воды. Неглубокая в жаркую погоду река, тем не менее, очень красива и завораживает своей благостной энергией. Естественным образом появляется желание слиться с рекой, окунуться в её тайну и стать на короткое время её частичкой! Выбираю небольшой омуток, ставлю несколько камней для платины, чтобы увеличить глубину для заныривания. Поначалу река обжигает ноги своей ледяной водой, потом ноги привыкают к воде и становится тепло. Некое похожее ощущение я испытал на берегу Белого моря, когда с другом путешествовали месяц по Русскому Северу. Познакомились там с местными рыбаками и они ночью позвали нас проверять рюжи (сети под рыбу). Первые пятнадцать минут ноги просто обжигало, как ото льда, а потом резкое расслабление и тепло! И в Манараге я испытал схожие ощущения. Пока строил платину, то не заметил, как стало тепло. Настало время заныривать всем телом в ледяную воду Приполярного Урала. И вот уже ощущение благости от горной воды начинает наполнять тебя, когда погружаешься с головой. После ещё и ещё раз повторяешь, пока тело не начинает охлаждаться. Выхожу на берег, одеваюсь и созерцаю течение величественной Манараги. Возвращаюсь в лагерь. Отдых и короткий сон, готовимся к ужину. Завтра идём в гости к Манараге.